 |
· Вернуться
В целях интеграции многообразного и разностороннего материала гомеопатических
испытаний и клинической симптоматологии в одно определенное органическое целое, мы полагаем, что данное
разнообразие физических, химических, биологических, морфологических и поведенческих особенностей и характеристик
возможного лекарства - т.е. вещества минерального, растительного или животного происхождения - представляет собой
именно и единственно различные фазы проявления одной и той же формирующей функциональной сущности (formative
functional entity). Мы также полагаем, что тот же самый функциональный архетип проявляет себя и в психических и
соматических симптомах гомеопатического испытания, и в клинических расстройствах конкретного пациента.
Для того, чтобы понять смысл того сущностного принципа, который определяет все
проявления энергетического поля того или иного вещества во всем их многообразии, в качестве отправных точек следует
взять наиболее яркие и своеобразные характеристики и наиболее необычные черты этого вещества. Те ключевые
симптомы, посредством которых мы стремимся распутать и уяснить себе взаимосвязанный контекст фармакодинамики,
психических и соматических функций, могут быть собственно симптомами пациента (напр., отвращение к обществу у
Natrum munaticum), физикохимическими свойствами самого вещества (напр., люминесценция фосфора) или
отражением тех или иных сторон жизни растения или животного (напр., сухость Lycopodium или создание чернильного
облака у Sepia).
В случае Sepia следует обратить пристальное внимание на ее необычную форму и
противоречивый феномен света и тьмы, которые производит это животное. Каракатица (Sepia off.) принадлежит к
семейству моллюсков, к которому также относятся устрицы, мидии, улитки и др.. Все моллюски представляют собой
вариации определенного основного формо-образа (form-pattern), а именно сочетания мягкого желеобразного,
несегментированного тела, заключенного в жёсткую известковую оболочку. Метаморфозы этого образа достигают своей
кульминации в исключительно полярной противоположности устрицы и какракатицы, а улитка в этом смысле занимает здесь
промежуточное положение.
В этом семействе устрица имеет наиболее малодифференцированное туловище при
полном отсутствии каких-либо конечностей. Это животное полностью заключено в свою оболочку и оно абсолютно
неподвижно, поскольку накрепко прикреплено к скале. Его единственная жизненная экспрессия состоит в медленном и
размеренном открывании и закрывании своей оболочки. Улитка более дифференцирована и имеет нечто подобное
конечностям, которые она может протягивать наружу и внутрь своей оболочки - это делает ее способной к ее столь
пресловутому сверхмедленному передвижению. В свою очередь, каракатица принадлежит к противоположной крайности
высвобождения себя из пассивной неподвижности устрицы. Ее жизненная активность сосредоточена в относительно
высокоразвитых конечностях, которые и вовсе на этой стадии развития нельзя убрать в оболочку. Она имеет пару ребер,
которые также способствуют ее быстрому движению, восемь передних конечностей и пару щупалец, прикрепленных близко к
оральному отверстию головы. Выбрасывание щупалец делает каракатицу способной буквально к молниеносному движению,
они выглядят как пара хищных языков, когда добыча вот-вот должна быть схвачена.
Если сопоставить и сравнить различные конфигурации тела, заключенного в оболочку -
базовую морфологическую модель моллюска - то можно видеть, что этот прототип претерпевает процесс обращения в свою
противоположность: от простейшего образа, выраженного в устрице, происходит движение в сторону расширения
возможностей, находящее свою кульминацию в каракатице. Преобладающая тенденция в конфигурации Sepia поражает нас
тем, что она буквально опрокидывает тот формо-образ (form-pattern) из которого ее развитие брало свое начало, мы видим
некий род восстания против заключенности в оболочку, против мягкости, неподвижности и бесстрастного покоя.
Этот же формирующий принцип, знакомый нам по архетипу неподвижной и скрытой под
оболочкой желеобразной субстанции, мы находим вновь в конфигурации человеческого черепа, который заключает и хранит
в себе столь же желеобразную и внешне морфологически малодифференцированную субстанцию головного мозга,
подвешенную и прочно закрепленную в среде цереброспинальной жидкости. То же самое мы можем видеть и в беременной
матке заключающей и хранящей в себе медленно дифференцирующуюся субстанцию плода. Аналогичная функциональная
тенденция лежит в основе общей способности ограждать и предохранять нечто внутреннее от внешних воздействий. С
биологической точки зрения, это означает устойчивость в отношении инфекций и уплотнение тканей, препятствующее их
избыточной гидратации. Когда эта функция недостаточна, результатом бывает повышенная восприимчивость к инфекциям и
экссудативный диатез, а и то и другое, как раз, весьма характерно для пациентов нуждающихся в назначении Calcarea
carbonica - гомеопатического препарата из потенцированной устричной раковины. А с точки зрения психологической, это
означает интроверсию и ограждение себя от мира, который находится как вне, так и внутри личности. Так же, как
сознательная активность мозга находится в зависимости от его местоположения внутри твердого и прочного черепа и
активность самого средоточия индивидуального сознания - человеческого Я, выходит из первоначальной
бессознательности в процессе отделения и ограждения себя ото всего, что есть не Я.
Образ некоей мягкости, заключенной в твердую оболочку, присутствует также в
алхимии как vas или "герметический сосуд," содержащий в себе materia prima, недифференцированную
первичную творческую материнскую материю - matrix. Точно так же этот образ появляется в сновидениях вполне
современных людей. Все эти вариации на тему одного и того же формирующего принципа представляют собой источник
физической и духовной творческой активности, из которой стремится вырваться то самое средоточие человеческой самости
для своего выражения как противоположности окружающей аморфности [1]. Соответственно этому, сам принцип
алхимического сосуда - vas - неотъемлемо присущ как голове [2], так и в той же мере представляет первичную
творческую материнскую материю, содержащуюся в матке [3], том месте, где происходит творение в самом физически
осязаемом смысле. А в самом общем своем смысле этот комплекс форм представляет собой земной, физический и
предельно выраженный женственный принцип [4].
Этот принцип в его чистейшей и ничем не нарушенной форме воплощен в устрице, и это
в полной мере подтверждается патогенезом Calcarea carbonica. С другой стороны, динамическая жизненная
экспрессия Sepia, превращающая интроверсию в экстраверсию, тем самым, в самой своей основе восстает против
созерцательной, пассивной и закрытой со всех сторон фемининности.
Однако же, полное ниспровержение того исходного формо-образа, с которого началось
развитие моллюска, не может быть в полной мере завершено. Как бы то ни было, но половина тела каракатицы, несмотря на
все её попытки освободиться, должна оставаться в оболочке. То же самое мы можем сказать об иных наших,
нежелательных для нас, свойствах темперамента, сексуальности и эмоциональной сферы, которые при всей их
нежелательности мы не можем просто отбросить, ибо их единственно можно только медленно и постепенно
трансформировать в их развитии и сознательном постижении с тем, чтобы расширить свой мир чувственно-инстинктивного
восприятия, который и является первично и по преимуществу женской сферой выражения и опыта. Постепенный рост и
развитие всегда уступают неистовым и протестным проявлениям жизни, и если подавление становится на место
постепенной трансформации то с неизбежностью возникает патология, и вызов, бросаемый подавлению со стороны
податливых и восприимчивых женственных качеств, символизируемых "творческим сосудом," таким образом, становится
ключевым моментом патологии Sepia. Следует подчеркнуть, что подавленные качества нисколько не прекращают
своего существования. Более того, они приобретают негативные и извращенные свойства, что находит свое отражение в
явных и доступных наблюдению функциональных проявлениях.
В биологическом отношении, подавление сексуальной функции ведет к искажению и
деформации всех форм жизненной активности тела. Оно порождает циркуляторные и конгестивные расстройства (стаз),
общее психофизическое напряжение и наклонность к спазмам во всех произвольных и непроизвольных мышечных группах,
органах и системах, наряду с общей нервной гипервозбудимостью [5]. В эмоциональной сфере подавление сексуальности и
фемининных проявлений, свойств и черт ведет к тревоге, беспокойству, депрессивным расстройствам, ригидности
мышления и догматизму, а также к бесконтрольным, сумасбродным, безрассудным и противоречивым неврастеническим
состояниям.
Особенно, этот "маскулинный протест," если позволительно здесь будет использовать
данный психоаналитический термин, делает женщину, подавляющую свою фемининность, суетливой, беспокойной,
нервозной, сварливой и упрямой мегерой. Мужчина, который подавил (или не развил) в себе свою фемининную сторону
становится огрубелым, низменным и вульгарным, эгоистичным и примитивно узколобым (narrow-minded). Вследствие этого
подавления он может пасть жертвой непонятных, непостижимых и странных для него самого эмоциональных или даже
истерических импульсов, которые вырываются на поверхность, когда подавленная и ограничиваемая
в своих проявлениях
функция, стремясь к реваншу, прорывает установленные для неё психологические плотины. Позднее мы увидим, как все эти
прекрасно всем известные черты Sepia находят свое подтверждение в расстройствах эндокринных желез,
отражающих проявления того же самого процесса в его биологической метаморфозе.
Отметим здесь, не особо углубляясь в суть этого предмета, что сам факт неприятия
своего бытия (или какой-либо его стороны) есть выражение в высшей степени индивидуалистического личностного
устремления. Комплементарная взаимосвязь между Sepia и Natrum muriaticum по всей вероятности лежит в этой
области, поскольку последний представляет собой силу высвобождения индивидуальной личности [6]. Размышляя над
различиями этих двух лекарств, можно почувствовать, тем не менее, что личность Natrum muriaticum тяготеет к
асоциальности вследствие своей эмоциональной изолированности как от окружающих обстоятельств, так и от внутренних
побуждений; изоляция Sepia несет на себе печать вполне сознательного и продуманного отчуждения и упрямого
своенравия или состояния крайней степени жизненного истощения, требующего одиночества с тем, чтобы "залечить свои
раны".
Такая проблематическая позиция по отношению к фемининному принципу, в том виде,
как он выражен в морфологическом архетипе, дополняется подобным же полярным напряжением в биологическом
функционировании в отношении того, что касается света и тьмы.
Далее следует рассмотреть собственно описание каракатицы:
"Когда она бывает особенно возбуждена или в период копуляции, имеет место
ослепительная цветовая демонстрация... В период оплодотворения самка плывет по поверхности воды ночью, излучая яркое
люминесцентное свечение. Самцы же мчатся за ней в погоню, подобные светящимся стрелам... Когда она бывает чем-либо
напугана, то в воду выбрасывается облако черных чернил... Первоначально это явление расценивалось в том плане, что
чернила образуют непрозрачный экран, за которым животное может спрятаться от преследования. Новейшие исследования
показывают, как бы то ни было, что выброшенная чернильная струя довольно долго держится в воде, не растворяясь в ней, в
качестве самостоятельного объекта и служит ложной целью для отвлечения внимания врага, пока каракатица меняет свой
цвет и делает стремительный рывок в другом направлении." [7].
Эти чернила, которые в виде сухого вещества составляют исходую субстанцию для
нашего лекарства, по своему химическому составу являются меланином [8, 9]. Довольно интересно также и то, что они
имеют довольно высокое содержание серы [8] и солей кальция [9].
Примечательно, что Sepia имеет люминесцентные свойства, что роднит ее в этом
отношении с неорганическим фосфором, который также способен генерировать свет. В следующей главе патогенез
Phosphorus будет рассмотрен сквозь призму организации человеческого существа и объяснен как искажение
светового принципа на всем протяжении уровней души и тела [10]. На морфологическом плане Sepia включает в себя
полярную антитезу творческому фемининному принципу устрицы, однако, и на функциональном плане в ней можно наблюдать
присущую ей световую активность наряду с развитием полярной противоположности этому: способностью создавать
"темного двойника." Исследование фосфора [10] показывает, что на душевном плане свет проявляет себя как сознательная
активность, интеллект и самоконтроль; в биологическом смысле он выражает себя в общей витальности, кроветворении и
твердости физической структуры организма, имея при этом особенно значительный эффект на надпочечные железы,
портальную и дыхательную системы. Вся эта общая совокупность характерна также в полной мере и для Sepia,
которая клинически комплементарна Phosphorus.
В противоположность свету, тьма, олицетворяет собой бессознательный, фемининный,
земной принцип [11]. Что же, однако, лежит в основе того процесса, который сопровождается образованием темного
двойника, и каков его смысл? Как он, представляя собой прямую антитезу световым свойствам Sepia, отражается на
поверхности явлений? Как уже об этом шла речь в другом исследовании [12], мы можем гипотетически предположить, что
обусловливающие биологические и морфологические феномены, природные тенденции, стремящиеся объективизировать
формо-образы в их манифестациях, могут быть сопоставлены с теми тенденциями, которые позволяют нам воспринимать и
переживать символы. Таким образом природа, этот великий творец символов, предлагает нам интерпретативный подход,
аналогичный технике аналитической психологии. Если мы продолжим развитие этой гипотезы, то сможем сказать, что под
влиянием стресса темное начало, а именно, бессознательное, проецируется на поверхность явлений и захватывает ее.
Индивидуум, как нам о нем известно, "меняет окраску" и полностью исчезает из нашего поля зрения.
Самое восхитительное описание такого рода явления, как актуальной психологической
ситуации, принадлежит К.Г. Юнгу [13].
Все скрытые свойства человеческой натуры становятся явными под влиянием
эмоционального стресса, который предоставляет идеальные условия для манифестации содержания бессознательного.
Человек, будучи охвачен эмоциональными переживаниями, становится "вне себя" и бессознательное получает
возможность выйти на поверхность. [Курсив здесь и далее в этой цитате мой. - Э.У.] По самой своей сути эмоция
является вторжением бессознательной личности… С точки зрения примитивного сознания, человек, охваченный сильной
эмоцией, считался одержимым дьяволом или бесом... Та внутренняя личность человека, в которой собраны и суммированы
неподконтрольные ему эмоциональные проявления, содержит в качестве первого плана все его низшие и худшие свойства и
особенности. Ровные и спокойные люди, мы любим и высоко ценим страдания, происходящие из несовершенств нашего
характера, с которым мы заключаем определенного рода соглашение. Когда людт находятся не в лучшем своем виде, все
эти пороки становятся ясно видимы. Я назвал эту низшую и наименее достойную одобрения часть личности тенью...
Однако эта тень не единственное, что вызывается к действительности эмоциональным беспокойством, и ее одной
совершенно недостаточно для объяснения того, почему человек имеет в определенных обстоятельствах отчетливое чувство,
что он "сам не свой" или что он "вне себя". В такие периоды времени, в том, что происходит с человеком, что мы в
позитивном настрое относительно него и в обычном к нему отношении не любим ему приписывать как его свойства…
Эта странность возникает в связи с появлением в этом человеке другого
характера, того, что мы обычно не стремимся соотносить с его сознательной личностью и его Я... Стоит нам
сопоставить между собой большое количество различных эмоционально насыщенных событий, как мы легко убедимся в том,
что этот самый характер возникает вновь и вновь в каждом из них. По этой причине мы можем приписать эту целостность к
свойствам бессознательной личности и отнести к ней эти эмоциональные вторжения...
Когда человек вполне владеет собой, есть весьма малая возможность увидеть что-либо
из области другой его стороны, но стоит вам увидеть того же человека в дурном расположении духа, вы найдёте его
определенно иной личностью. Для наблюдателя, отточившего свой взгляд и имеющего достаточный практический опыт,
становится доступным восприятие признаков мужчины в женщине и женщины в мужчине. Порой это бывает весьма
примечательно: мужчина, обычно альтруистического склада, великодушный, благородный и добрый, дружелюбный, любезный
и рассудительный, вдруг под влиянием порыва настроения становится мелочно низменным, отвратительно эгоистичным и
неразумно предвзятым. Женщина, обычно мягкого и миролюбивого нрава, становится вздорной, сварливой, упрямой и
глупой мегерой. Достаточно легко наблюдать, что женщины старшего возраста приобретают маскулинные качества:
оволосение на лице, огрубение голоса, остроту и настойчивость ума. Мужчина в преклонном возрасте, напротив, склонен
становиться мягким, "душевным" стариком, приятным в общении, чадолюбивым, сентиментальным и вообще более
эмоциональным. Анатомические формы приобретают с возрастом округлость очертаний, возрастает интерес к семейной и
домашней жизни, генеалогии, сплетням и проч. Женщины же во второй половине жизни нередко берут на себя деловую
ответственность, а их мужья при этом начинают играть не более, чем второстепенные и вспомогательные роли...
Стоит начать изучать эти повсеместно распространенные явления с должным
вниманием и тщанием, как вам откроется эта "другая сторона" как черта характера, и вы сможете создать для себя образ
того, что я имею в виду под "anima," - женщина в мужчине - и "animus," - мужчина в женщине.
Читателя может поразить тот факт, что "тень" в моем описании не очень-то сильно
отличается от картины "anima". Это объясняется тем, что я говорил только о наиболее заметных и поверхностных аспектах
этих фигур бессознательного.
Это, однако же, именно тот "наиболее заметный и поверхностный аспект," в котором
"тень" объединена с душевными импульсами противоположного пола, и именно с этим мы имеем дело, разбирая
феноменологию Sepia. Если использовать терминологию К.Г.Юнга, то следует иметь в виду, что "тень" означает
человеческое "темное alter ego," низшую, неприемлемую, нераскрытую или подавленную часть его существа. Символическ
ую
ее репрезентацию можно видеть в фигуре Сатаны, дьявола, или " темного двойника," злого духа или демона,
шекспировского Калибана и т.д.
Такой "темный двойник" вполне конкретным образом производит каракатица в своей
"эмоциональной вспышке." "Anima" или "animus," с которыми "тень" склонна объединяться в этом наиболее заметном и
поверхностном аспекте является гетеросексуальным побуждающим психическим импульсом. К.Г.Юнг акцентировал
внимание на том факте, что этот побуждающий и ведущий личностный аспект бессознательной душевной жизни всякого
человека несет в себе характерные черты противоположного пола. В области бессознательного он, таким образом,
представляет функцию, которая уравновешивает и дополняет манифестную и сознательную позицию данной личности.
Нижеследующие цитаты из психоаналитической литературы [14, 15] возможно будут
способствовать лучшему пониманию обсуждаемой проблемы:
Архетипическая фигура душевного образа, стоящего за соответствующей
контрасексуальной частью psyche, так или иначе показывает, как составлено и образовано наше личное отношение к этому
предмету, отчасти оно является осадком всего совокупного человеческого опыта восприятия противоположного пола... Этот
душевный образ представляет собой более или менее жестко составленный функциональный комплекс, и неспособность
отличить его от собственно человеческого Я ведет к таким феноменам, какие можно наблюдать у мужчины в дурном
расположении духа, побуждаемого фемининными порывами, руководимого своими эмоциями, или у рационализирующей и
одержимой своим " animus " женщины, которая всегда всё знает лучше, чем кто бы то ни было, и склонна на все реагировать
на мужской манер, т.е. не инстинктивно.
Эта странная для нас воля порой делается ощутимой где-то внутри нас, воплощая в себе
всё то, что нам самим кажется наиболее нежелательным и неприемлемым. Вовсе не обязательно считать эту другую волю
злом - она может стать лучше с тем, чтобы потом быть пережитой как ведущее и вдохновляющее высшее существо, как
ангел-хранитель или гений в духе сократовского даймона - "daimonion" [14].
"Anima" вовсе не всегда является символом и выражением сущности "змеи" -
опасностей, исходящих от тех темных побуждений, которые ждут своего часа искушения во тьме глубин бессознательного -
вместе с тем она означает внутренний свет человека и его вдохновение, ведущее его вверх, а не вниз. Так же и "animus"
представляет собой не только пресловутого "дьявола мнений," отступника от логики, но также и созидательное, творческое
существо, включающее в себя не только собственно маскулинную продуктивность, но и способность к высшей в духовном
смысле оплодотворяющей деятельности сообразно тому, что в античности называлось "logos spermatikos." Так же, как
мужчина дает рождение плодам трудов своих - законченному целому из глубин своей внутренней фемининности, и "anima,"
таким образом, становится его вдохновляющей музой, и внутренняя маскулинность женщины порой дает начало
творческому семени, способному оплодотворить женственное в мужчине.... И если женщина однажды осознает это, если
поймет, что ей нужно делать со своим бессознательным, и позволит себе следовать своему внутреннему голосу, то в
дальнейшем уже только от нее самой будет зависеть, станет ли она истинной вдохновительницей - "femme inspiratrice" - или же
"всадницей принципов," стремящейся, чтобы при всех обстоятельствах последнее слово было бы непременно за ней и никем
иным; одним словом, только от нее будет зависеть кем она станет для мужчины Беатриче или Ксантиппой [15].
Теперь следует обсудить то, что получается в результате смешения "тени" с "animus"
или "anima" и что означает это смешение. Когда некто не желает принимать те или иные свои качества, результатом этого
обычно бывает подавление той темной стороны человеческого существа, которая на самом деле нуждается не в подавлении,
а в терпеливом приятии, ибо только последнее способно обеспечить ее трансформацию и постепенное перерастание и
сближение с качествами положительными.
В силу указанного подавления, негативные качества остаются внутри личности и
продолжают свое существование в бессознательном в качестве "тени", так они могут искажать, деформировать и отравлять
бессознательную душевную жизнь, растворяя и поглощая в себя гетеросексуальную комплементарную личность, которой
предназначено быть ведущей силой души в ее эволюции. "Animus" или "anima", долженствующие быть импульсом, ведущим
вперед, становятся, таким образом, навязчивостью и одержанием, дьявольским искушением и соблазном, когда они
становятся "заражены" теневой стороной человеческого существа. В мифологии этот психический процесс предстает перед
нами как падение Люцифера с небес в темницу земли (бессознательное). Ангел Света (сознание, Phosphorus), в силу
своего вызова, брошенного эволюции человека, и своего восстания против нее [16], был трансформирован в князя тьмы
(бессознательное) и с этих пор стал Сатаной, верховным врагом и искусителем, властвующим над огнем и серой.
Примечательно, что само слово Sulphur - sol - солнце, ferre - нести - на самом деле означает скованные внутренностью
земли силы солнца, проявляющие себя вулканической активностью, угольными отложениями и пр. Таким образом,
преисподняя или область Sulphur, является бессознательным психическим инфрамиром [17], который, увы, весьма
часто управляется не солнцем высшего Я [18], но той частью нашей личности, которую, вместо того чтобы ей дать
возможности выражения и эволюции ее проблем, мы содержим в черном теле презрения и подавления. Тем самым,
психологически, извержения "темного двойника" Sepia являет собой комплементарный, гетеросексуальный,
психический фактор, который в силу его подавления приобретает темный характер, образуя единое целое с "тенью." Так оно
проявляет себя негативными и даже дьявольскими чертами и качествами. Совершенно особые свойства дьяволова
искушения и соблазна это единое целое приобретает, являясь в одеждах, свойственных противоположному полу, что
представляет собой психологический смысл таких сущностей, как "суккубы" и "инкубы" Средних Веков [19].
Тогда, как следует из изложенного выше, репрессивная тенденция Sepia
проявляется по преимуществу и в высшей степени против ее фемининного характера. Эта особенная жизненная трудность в
самом деле чаще всего встречается у женщин с маскулинным образом поведения, и кроме того, этот факт в полной мере
подтверждается клиническими наблюдениями. Точно так же и функциональная связь Sepia и Sulphur не может
выглядеть неожиданностью ввиду приведенного выше анализа их психологических корреляций.
Все выглядит так, как будто сама природа стремится объединить два главных
направления проблемы Sepia, а именно отношение к фемининности per se, которую олицетворяет устричная
раковина (Calcarea carb ), и отношение к психологической экспрессии, символизируемой искушениями и соблазнами
Сатаны (Sulphur), поскольку соли кальция и сера являются наряду с меланином главными компонентами чернильного
облака Sepia [21, 22]. А поскольку меланин является промежуточным продуктом обмена адреналина, нам, по всей
видимости, следует искать физиологический аспект рассмотренных нами психологических явлений в расстройствах
симпато-адреналовых функций. Эндокринология подтверждает нашу гипотезу и предоставляет нам ключ к пониманию
соматических аспектов, связанных с данной патологией.
Общеизвестно, что пол определяется преобладающим функционированием генов,
ответственных за формирование мужского или женского фенотипа. И те, и другие гены, происходя из сперматозоидов и
яйцеклеток комбинируются в хромосомах после оплодотворения. Таким образом, в самом строгом биологическом смысле
можно утверждать, что каждое существо содержит в себе признаки противоположного пола. К тому же, сами по себе
половые гормоны не являются абсолютно поло-специфичными факторами, а только стимуляторами проявлений уже
заданного и предопределенного хромосомной структурой пола. В конечном итоге можно сказать, что вся совокупность
личности, как она есть, определяет пол, гонады же только проявляют и акцентуируют его [22]. И если гонады сохраняют и
усиливают преобладающую диспозицию, то надпочечные железы, в противоположность им, способствуют проявлениям
противоположного и скрытого пола. Состояние, известное в клинике как интерренализм, возникающее при
кортико-адреналовых опухолях, вызывает феминизм у мужчин и маскулинизм у женщин. Как показывают наблюдения, такая
трансмутация пола более свойственна женской генетической структуре, поскольку встречается гораздо чаще именно у
женщин [23]. Также это согласуется и с нашим открытием, что "восстание" Sepia, как показывает символическая
интерпретация психологических фактов, направлена именно против ее фемининного характера. Точно так же, в клиническом
отношении, мы находим, что Sepia как лекарство гораздо чаще бывает показано также женщинам, в отличие от
мужчин.
Можно предположить, что умеренный и субклинически выраженный гиперадренализм
лежит в основе развития гетеросексуальных черт характера и агрессивности Sepia. Известно определение
надпочечников как "желёз агрессии." С другой стороны, гипофункция адреналовой системы преводит к астении, общей
наклонности к птозу, неврастении, артериальной гипотензии и гиперпигментации (меланозу). Отметим также, что эти
наиболее характерные о общие признаки пациентов Sepia представляют собой мягко и неявно выраженн
ые симптомы
того, что в общей патологии известно как болезнь Аддисона.
Динамический формирующий принцип, лежащий в основе унитарной целостности
Sepia, проявляет себя весьма и весьма неоднородно - он, как можно видеть, очень сложен и характеризуется
различными внутренними напряжениями и противоречиями. Его психическая и соматическая симптоматология происходит
из совместного действия того, что мы называем сферой творчества (устрица, Calcarea, фемининность) и света
(люминесценция, подобно фосфору), из того особенного антитетического динамизма света и тьмы, которые связывают
Sepia со сферой Sulphur, а также с гетеросексуальными внутриличностными комплексами и тем, что уже было
определено нами как "маскулинный протест".
Так, Materia Medica описывает пациентов Sepia как в высшей степени
вспыльчивых, возбудимых, истеричных, слезливых и полных жалости к себе; недоброжелательных и злобных, враждебных,
критиканствующих; находящих свою единственную радость только в том, чтобы кого-нибудь обидеть, обычно самых близких и
любимых; бурно негодующих по всяким мелочам; сейчас мрачных, а через минуту мягких и покладистых; неспособных дать
окружающим любовь и участие; испытывающих отвращение к противоположному полу; жадных, скаредных и скупых, а
также эгоистичных; нетерпимых к противоречиям и возражениям; сверхчувствительных и легко обидчивых; исполненных
тревохных переживаний и страхов (темноты, болезни, несчастья, одиночества) . Подобно Phosphorus у них
бывают состояния задумчивой мечтательности и экстатичности. Побуждение к индивидуальности и
самовыражению, лежащие в основе наиболее глубоко и сильно выраженной противоречивой личностной черты, выражаются
в отвращении к выражению сочувствия, участия, сопереживания и отвращению к обществу. То же самое можно
видеть и в крайностях самоуединения, отвращению даже к членам своей семьи (мужу, детям) , тем, кто обычно бывает
наиболее близким и любимым.
Теперь мы способны более тонко объяснить детальную симптоматологию Sepia,
выявленную в ходе гомеопатических испытаний [24].
Ее психические симптомы можно рассматривать как отражение отвергаемой и
подавляемой половой роли и " выброса" бессознательной личности, амальгамирования "animus" и тени. Это состояние,
которое приблизительно можно описать словами как "быть вне себя" дополняется гиперсенсзитивностью искаженного
динамизма света, подобного тому состоянию, что мы находим у Phosphorus [25].
Среди соматических симптомов нам следует прежде всего обратить внимание на те из
них, которые являются следствием нарушенного равновесия света и тьмы, проявляющего себя через надпочечные железы.
Влияние симпато-адреналовой дисфункции на пигментацию и процесс старения дает нам типичный внешний аспект пациента
Sepia: жилистый, желтовато-землистый цвет кожи, желтые веснушки, потеря волос, раннее поседение и преждевременное
старение. Цвет волос, что является особенностью, имеет тенденцию быть неожиданным и сравнительно редким,
например, белокурый у итальянцев и черный у норвежцев, часто он бывает рыжим [26]. Этот факт объясняет столь хорошо
известные расхождения в гомеопатической литературе описания "типичного" пациента Sepia, где как раз можно
встретить, что у одного автора он темноволосый, у другого - блондин, у третьего - рыжий. Возможно это произошло потому,
что каждый автор отмечал именно необычность (со своей собственной точки зрения) цвета волос, который он и описал как
"типичный".
К симптомам гипоадренализма следует отнести адинамию, безразличие к
окружающему, вялость и меланхолическую депрессию, которая проистекает из витальной истощенности и
бессилия Sepia. К этой же категории симптомов относится неспособность к концентрации внимания,
головокружение и склонность к обморокам. При гипоадренализме понижен общий мышечный тонус, приводящий к
конституциональной гипотензии и общей склонности к птозу (хуже от стояния в вертикальном положении, при подъеме;
непроизвольное мочеиспускание при кашле; боли в нижней части спины, выпадение органов и пр.).
Гиперфункция надпочечников с ее гетеросексуальной тенденцией сочетается с
расстройством половой сферы в форме антифемининной поведенческой установки. По этой причине пациентами Sepia
часто бывают маскулинные женщины с узким тазом, избыточным оволосением тела со склонностью к росту бороды и
усов и низким голосом. Мужчины, нуждающиеся в назначении Sepia часто бывают психологически заметно сухими,
жесткими и грубыми, реже - женоподобными на манер Pulsatilla. Поскольку отрицание женской
социально-психологической роли ведет также к отрицанию материнства, мы находим у таких женщин гомосексуальность,
сексуальную фригидность, отвращение к пртивоположному полу, а также к мужу и детям. Широкий спектр
расстройств половой сферы, включающий в себя практически все и всяческие расстройства менструального цикла,
полового акта, беременности и родов со всеми возможными их последствиями, не нуждаются в детальном описании, а
ухудшение состояния и самочувствия каждые 28 дней явственно указывает на овуляторный цикл.
Связь Sepia с семейством устрицы-Calcarea выражается в тенденции к
бесформенности и потере сопротивляемости. Пациент выглядит одутловатым, дряблым и мягкотелым, медлительным и
вялым, он тихий, спокойный, мягкий, уступчивый и податливый, порой даже ленивый, неспособный к любому
виду напряжения; "лимфатический," болезненный и "золотушный" тип, или, как мы можем сказать на языке
современной медицины, страдающий от экссудативного, аллергического диатеза со склонностью к астме, сенной
лихорадке, крапивнице, пищевой аллергии (ухудшение от клубники, молока и пр.); чувствительность к холодному воздуху,
частые простудные заболевания, венерические инфекции.
Антитезисом этого спокойного принципа Calcarea является общее, нередко
носящее навязчивый характер, психофизическое беспокойство и улучшение от энергичного движения, а также
общая повышенная возбудимость с приливами жара. Сюда же следует отнести общую наклонность к спазмам с
ощущениями "комка" и "шара" в различных частях тела, которые можно объяснить подавленными психическими и
сексуальными импульсами.
Вместе с Phosphorus, носителем света, Sepia имеет ухудшение в
послеполуденное время, вечером и перед грозой, страх оставаться одному, улучшение от еды и холодных напитков, а
также тропность заболеваний и болезненных ощущений к левосторонней (бессознательное) латеральности, потеря
жизненных сил и склонность к анемии.
Подобно Phosphorus и Sulphur, мы здесь видим повышенную
чувствительность к запахам и желание пряной пищи.
Тонкие различия в только что упомянутой гиперсензитивности довольно примечательны
в том плане, что они бросают свет на универсальность формирующей идеи, присущей метаморфозу личности того или иного
лекарства.
Sulphur чувствителен преимущественно к запахам тела, что является следствием
расстройств общего и основного обмена веществ. Phosphorus не переносит цветочные и парфюмерные запахи, т. е.
главным образом продукты светового метаболизма растений. На самом деле, запах цветов, который способствует
опылению, привлекая насекомых, соответствует телесному запаху животных с его аналогичной аттрактивной половой
функцией. Такова же у людей роль духов и цветов в ухаживании и романтических отношениях. Будучи поедаема и усвоена,
растительная субстанция становится субстанцией животной, и, таким образом, поедание и усвоение (а также приготовление
пищи) являются процессами перехода растительного (светового) метаболизма в метаболизм животный (тепловой).
Sepia, в которой интегрированы свет Phosphorus и огненная тьма Sulphur, именно и преимущественно
сверхчувствительна к запаху пищи.
То же самое мы находим и в области пищевых пристрастий. Сильно приправленная и
пряная пища, которая в высшей степени желательна для Sulphur, обычно так везде и всеми называется "hot," т.е
жаркая, горячая; такие блюда преобладают в странах жаркого южного климата, где и люди славятся своими "горячими"
темпераментами. Стимулирующий эффект содержащихся в пряностях эфирных масел направлен главным образом именно
на пищеварительные процессы. Соленая пища, столь любимая Phosphorus, пробуждает ум и сознание (ср. поговорку:
"принимать что-либо с крупицей соли," соль здесь означает зрелое и тщательное размышление). Соленые блюда более всего
преобладают в известных своей рассудительностью и интеллектуальностью холодных северных странах. Сравнительно с
этим, кислый вкус, желательный для Sepia, отражает преимущественно эмоциональную природу. Здесь стоит
вспомнить такие просторечные выражения, как "кислый тип," "кислая мина," а также немецкую поговорку: "задать ему
уксуса," что означает расстроить, огорчить кого-либо.
Общая наклонность к птозу в немалой степени обусловлена существенным
замедлением абдоминальной венозной циркуляции крови. Так, мы находим брюшную плетору с портальной и
тазовой конгестией, обусловливающей склонность к геморрою и варикозной болезни; желчные и
диспептическ
ие расстройства с непереносимостью жирной пищи и непереносимость даления одежды, особенно в
области талии. К общесоматическим последствиям печеночного стаза следует отнести ревматические и
подагрические расстройства, сопровождающиеся отделением крайне насыщенной и зловонной мочи с
выпадением вязкого красного осадка (по всей вероятности, фосфатов и солей мочевой кислоты).
Поскольку сила тяжести увеличивает венозное кровенаполнение, то становится
понятным, почему стояние на ногах приводит к ухудшению, а лежание к сравнительному облегчению. С другой стороны,
потому что физическая активность стимулирует кровообращение, а покой усиливает явления стаза, мы находим
противоположную модальность: улучшение от интенсивных упражнений и ухудшение от покоя, ухудшение в течение и
после сна.
Общий венозный стаз и неполные окисление и элиминацию продуктов обмена веществ
Sepia разделяет с комплиментарным ей Sulphur. Таким образом, мы можем соотнести и желание свежего
воздуха, и недостаток жизненного тепла (недостаточность компенсаторной метаболической теплопродукции), а
также повышенную потливость и прочие многочисленные дерматологические расстройства, с той модальностью
Sulphur, которая указывает на ухудшение от мытья и принятия ванн, поскольку, как известно, огонь и вода не
смешиваются друг с другом.
Респираторные симптомы здесь также имеют по преимуществу конгестивную природу и
являются результатом стаза (гипостатический плеврит, кашель, который как будто исходит из желудка и сопровождается
привкусом яиц, ухудшение вечером и ночью после сна, улучшение от быстрого движения). Туберкулезный диатез
представляет собой часть динамизма Calcarea и Phosphorus, присущий также и Sepia.
Данная техника, которая в настоящем рассуждении была применена для объяснения
патогенеза гомеопатического лекарства, во многих своих свойствах подобна той, которой пользуется аналитическая
психология для вскрытия символического контекста бессознательного материала пациентов, содержащегося в их
сновидениях, видениях наяву и ассоциациях. Следуя этому методу при анализе гомоепатического лекарства мы
подтверждаем гипотезу о возможности идентичного сущностного у различных уровней проявления в формировании символа,
морфологии, а также психологической и биологической эволюции. Творческий дух в природе и в человеке выражает себя
посредством метаморфозы базовых архетипов.
"В том факте, что что-то может иметь сходную с чем-то идею, содержится возможность
сходного или подобного проявления, а в не сходном и не подобном содержится вечно меняющаяся жизнь природы" [27].
Литература:
1. C.G.Jung, Collected Works 12 (Psychology and Alchemy), New York, 1953, pp. 170-71.
2. Ibid.., pp. 84,147.
3. Ibid., pp. 170-71,225-28.
4. Ibid., pp. 143ff.
5. W. Reich, The Function of the Orgasm, Orgone Institute Press, New York, 1942, pp. 232,
240ff., 257ff., 269.
6. E. Whitmont, "Natrum muriaticum," The Homeopathic Recorder, LXI-II:5:188ff.
(Nov. 1947).
7. D. Tomtsett, Sepia Publ. Liverpool Marine Biolog. Committee, Memories No. 32,
University Press, Liverpool, Sept. 1939, pp. 144, 145.
8. W. Gutman, "Sepia," Journal of the American Institute of Homeopathy, 36:12:438ff.,
(Dec. 1943).
9. K. Dominicus, Homeop. Arzneimittelpruefung am Gesunden Menschen mit Sepia,
Bonifaciusdruckerei, Paderborn, 1937, p. 11.
10. E. Whitmont, "Phosphor," The Homeopathic Recorder, LXIV:10:258ff. (April 1949).
11. C.G.Jung, Collected Works 12, pp. 143ff.
12. E. Whitmont, "Towards a Basic Law of Psychic and Somatic Interrelationship," The
Homeopathic Recorder, LXV:8:202ff. (Feb. 1950).
13. C. G.Jung, The Integration of the Personality, Farrar and Rinehart, Inc., New York and
Toronto, 1939, pp. 18-21. Rearranged by permission of Bollingen Foundation, New York.
14 J. Jacobi, The Psychology of Jung, Yale University Press, New Haven, 1943, pp. 104ff.
15. Ibid., pp. 104ff.
16. Ibid., pp. 109ff.
17. The Apocryphal New Testament, The Bible of the World, edit, by R. Q. Balon, The Viking
Press, New York, 1939, pp. 1272, 1273.
18. C.G. Jung, Collected Works 12, pp. 315ff.
19. C. G.Jung, The Integration of the Personality, Farrar and Rinehart, New York and
Toronto,1939, p. 122.
20. W. Gutman, "Sepia," Journal of the American Institute of Homeopathy, 36:12:438ff.
(Dec. 1943).
21. K. Dominicus, Homeop. Arzneimittelpruefung am Gesunden Menschen mit Sepia,
Bonifaciusdruckerei, Paderborn, 1937, p. 11.
22. J. Bauer, Constitution and Disease, Grune & Stratton, New York, 1945, pp. 82, 83.
23. Ibid., pp. 86, 87.
24. Symptoms quoted directly from provings and listed in the homeopathic Materia Medica, (Kent,
Hering, Clarke, etc.) именно они выделены курсивом.- E.W.
25. E. Whitmont, "Phosphor", The Homeopathic Recorder, LXIV:10:258ff, (April 1949).
26. L. Berman, The Glands Regulating Personality, Macmillan, New York, 1928, p. 237.
27. J.W. v. Goethe, Morphologie, Collected Works, J.G. Gotta, Ed., Stuttgart, 1874, Vol. 14, p. 5.
· Вернуться
|
|