 |
· Вернуться
Meaningfulness - исполненность смыслом, полнота, многозначность - было, пожалуй,
едва ли не самым любимым словом этого человека, а И-Цзин - одной из самых любимых книг, исполненность
смыслом и вневременная многозначность которой, надеемся, не требует пояснений и обоснований, равно как и то, что вся
она построена из образов и аналогий. Об этом в связи с гомеопатической доктриной Уитмонт говорил, что в основе ее лежит
способ мышления, который следует назвать образным и аналогическим в противоположность абстрактному и
причинно-следственному. И здесь в силу некоей свободной ассоциативности сознания нам упорно и почти неотвязно
приходит на ум сорок шестая гексаграмма "Книги Перемен" - "Восхождение <на гору>". Вот ее первое речение:
"Подымайся, как подобает. - Великое счастье."
Здесь же говорится о долженствовании встретиться с влиятельным человеком,
относительно чего не следует беспокоиться (т.е. речь, по всей видимости, идет о таком влиятельном человеке, встреча с
которым непременно будет легка и приятна), а так же о том, что поход на юг (т.е. в направлении полуденного Солнца) - будет в
высшей степени благоприятен. Последнее кроме общей световой направленности и устремленности придает высказыванию
тональность выступления в поход, сборов в дорогу.
Первой его дорогой была та, что привела его на медицинский факультет венского
университета. Об этом он напишет много позднее, уже ближе к концу своей долгой жизни, в последней из своих книг - "Душа
и тело: Алхимия врачевания." Друг Уитмонта и весьма известный американский гомеопат Dana Ullman называет эту книгу, к
слову сказать, лучшим, что он когда-либо читал о врачевании (healing) вообще. Благодаря одному из своих учителей,
профессору Б.Ашнеру, он познакомился и заинтересовался работами Парацельса, натуропатической медициной и
гомеопатией. Интерес к гомеопатии окреп в полной мере после того, как Уитмонт осознал практическое бессилие
современной ему клинической медицины перед столь скрупулезно ею диагностируемыми хроническими заболеваниями.
Далее, природная наблюдательность и самостоятельность ума позволили ему отметить поразительные закономерности
соматических аспектов психических и эмоциональных расстройств и в равной мере психологической подоплеки
заболеваний, рассматривавшихся как телесные. Поразительным для Уитмонта в его гомеопатических штудиях стало также
то, что потенцированное лекарство рассматривается как некая субстанция, способная включать в себя некий особенный и
определенный личностный тип.
Основательное знакомство с работами Карла Густава Юнга, особенно с
психолого-алхимическими его исследованиями, дало ему представление об интеграции материально-вещественного и
психодинамического. Последнее для Уитмонта стало главной призмой при рассмотрении и осмыслении им всего комплекса
гомеопатических знаний, и, по нашему глубокому убеждению, никто кроме него после самого Ганемана не описывал
гомеопатическую медицину так глубоко, основательно и, что немаловажно, так красиво - в диапазонах и спектрах,
простирающихся от шаманских культов до самого нового в естественном и гуманитарном познании. Парацельс и Гёте,
Планк и Юнг в равной мере присутствуют в вечно настоящем времени его мысли. Здесь он умел быть мудро и изысканно
непротиворечивым, благодаря истинному гению различения одного в другом. Наверное, в этом следует искать
смысл речения: "Подымайся, как подобает." Такие вершины, такие горизонты. Это - поистине достойный подъем…
И-Цзин далее говорит о Горе Ци. Иероглиф Ци, насколько нам удалось выяснить,
означает духовное вообще, некий высший энергетический принцип. Там, на этой горе, расположен обезлюдевший город;
сама же гора расположена где-то далеко на Западе:
"Правитель предлагает ему Гору Ци. - Добрая судьба. Безупречность."
В 1938 году Уитмонту, как и многим другим людям, пришлось покинуть Вену по причине
тех событий и обстоятельств, которые закончились только в году 1945. В Соединенных Штатах Америки его судьба
сложилась вполне по-доброму и возвращаться после войны в Европу он не стал. Кроме его гомеопатических достижений, он
стал, пожалуй, крупнейшим американским представителем аналитической психологии юнгианского направления: он был
основателем и бессменным председателем Центра К.Г.Юнга в Нью-Йорке. Немаловажно отметить, что с К.Г.Юнгом
Уитмонта связывали личные отношения. Его первая книга - "Символический поиск" - посвящена как раз изложению его
собственного видения аналитической психологии.
"Стойкость - к счастью. Подъем по ступеням."
Став американцем, Уитмонт, тем не менее, до конца оставался человеком европейской
культуры, сформировавшимся в пространстве и русле гётевских идей и гётевского энциклопедизма. Тщетно будет искать в
его сочинениях даже намек на прагматизм и практицизм, эти основные и пресловутые черты именно американской
ментальности.
"Вещи - суть сами свои собственные объяснения. В каких-либо иных дополнительных
объяснениях они не нуждаются." - Это цитата из Гёте. Опять же по Уитмонту.
Имея изначальный интрес к проблемам психосоматики и вообще целостного подхода в
медицине, Уитмонт, начиная с 1940 года начинает изучать весьма многие и столь же разные вещи: здесь наряду с
гомеопатией и основательные под руководством знаменитых учителей занятия той же аналитической психологией,
натуропатия, хиропрактика, проблемы питания, йога, астрология и даже биолокация. Можно видеть, что он не пренебрегал ни
чем и не жалел на это ни труда, ни времени, глубоко почитая всех предков медицины, даже самых "наивных" из них.
И-Цзин (во второй строке консонирующей с нашими рассуждениями гексаграммы)
говорит об искренности и правдивости, которые способствуют стяжанию большого блага и безупречности даже посредством
самого малого жертвоприношения духам предков.
"Продвижение наверх в темноте. Непрестанная настойчивость - Во
благо."
Насколько можно судить по книге "Душа и вещество" (Psyche and Substance - это
оригинальное название лучше вовсе не переводить), его герметические, алхимические и прочие, вообще говоря,
архетипические экскурсы и интерпретации гомеопатии много более вдохновляющи и много более интересны и важны, чем
все эти - не более, чем жесты вежливости - "сопряжения" ее с современной позитивистской наукой: все эти наводящие
самую унылую скуку "поля," "резонансы," "паттерны энергии" - или как их там? - и т.д. Совсем другое дело, когда, например,
он говорит о солнечной природе (natura solaris) сердца и ярком и нетленном золоте, сокрытом в мрачных глубинах
меланхолии; или когда внутренний эмоциональный конфликт и безвыходно подавленная чувственная инстинктивность
уподобляются змее, конвульсивно закусившей свой хвост в невозможном усилии трансформировать низшее в высшее; а
сдержанный консерватизм и неукоснительная приверженность традициям - споровой пыли древнейшего растения, которое с
незапамятных времен сохраняет априорную константу своей внутренней сути и внешнего облика, несмотря на бесчисленно
многократные и тотальные изменения окружающего мира.
В этой книге есть даже этюд о некрофилии: запредельный взрыв ночного кошмара
кладбищенского сладострастия Mandragorae и невозможно-запретное, странное лунное вожделение к косматой
ведьме, "ступающей по трупам людей и потокам крови" и наполняющей пространство ледяными иглами пронзительного
ужаса. Есть и такое… И в полном соответствии с токсикологией, позволим себе заметить.
Возвращаясь к общим вопросам освоения и изучения наследия Э.К.Уитмонта приведем
его собственное наиболее краткое, ёмкое и цельное выражение итога его размышлений над всем тем комплексом проблем,
которые были затронуты его деятельностью:
"Тело это внешняя видимость души, а душа представляет собой жизнь тела.
Невозможно понять то, что нас окружает, пользуясь только усилиями воли и устремлениями ума, поскольку мы являемся
существами, воплощенными в физический космос, и должны поэтому платить по своему долгу перед самим фактом нашего
физического существования. Это обусловлено самой природой связи человеческого существа с физическим аспектом
земли, т.е. с растениями, камнями и животными."
Понятное дело, что это выходит далеко за пределы того, что принято называть
"психосоматической проблемой" - более того, в самом строгом методологическом смысле само мышление Уитмонта и
самые главные принципы, на которых построены его работы, следует отнести к символическим исследованиям и
разговору на языке соответствий.
Отнюдь не всякий способен на это. В древнекитайской философии для означения
носителя высших интеллектуальных способностей есть такая категория: "совершенномудрый" - и она по праву принадлежит
Эдуарду Кристоферу Уитмонту.
"Не служи ни царю, ни князю. - говорит И-Цзин в другом месте, -
Возвеличишь и прославишь свое дело."
Истинный друг и человек духа, - пишет о нем Virginia Downey, его ученица, - он был
известен в среде гомеопатов как мудрец; сочетание необыкновенно высокого интеллекта с необыкновенной же мягкостью
натуры, скромностью и добротой было поразительно. Работа Уитмонта с пациентам
и производила на всех впечатление
какого-то волшебства, особенно в части исследования материи сновидений и гомеопатических ее интерпретаций.
Его другая, австрийская, ученица Uta Santos пишет, что первое, что сделал Уитмонт,
приехав в Айзенбах, так это поинтересовался окрестными горами. Было лето 1993 года и ему шел 82 год от роду. За
рассуждениями о природе сновидений он обошел с учениками все эти окрестные горы, легко преодолевая подъем, одну за
другой. Поразительно всем было видеть в человеке столь почтенного возраста такую способность наслаждаться природой,
страсть к движению, восхождению, преодолению препятствий, готовность постоянно открывать новое. В самом деле, она так
и пишет об этих событиях, что Уитмонт "…making no secret of his intention to climb one hill after the other…enjoys nature, and
moreover, loves to move, to ascend, to overcome obstacles, to break ground continuously. He was young, very young - physically and
mentally." Это подлинная цитата - к слову о "Восхождении на гору."
*****
Uta Santos также пишет, что он умер в сентябре 1998 в своем доме. Известно, что на
следующий год он собирался проплыть на каноэ по Большому Каньону. Это обстоятельство опять возвращает нас к мотиву
сборов в дорогу, выступления в поход…
к.м.н. И.Горшков, Москва.
· Вернуться
|
|